Украинская война. Вафей 1301

ВАФЕЙ 1301

 

Осман стал исторической личностью, собрав коалицию пограничных беев гази и пиров ахи к битве с византийцами при Вафее (Ялак-Оваси) в 1301 или 1302 г. (160. 350). Стычка не была особо масштабной (2000 византийцев против 5000 турок), но изменила она действительно многое. Осман выделил себя вождем большой «антивизантийской» коалиции, которая включала в себя не только приграничных туркменских беев, как он сам, местных сельджукских наместников и мусульманские городские братства ахи, но также греческих начальников — чиновников и старост, недовольных политикой Константинополя в регионе, вроде пресловутых ренегатов Козе Михала и Евреноса.

Михал, греческий сельский староста, присоединился к «делу» Османа, увидев во сне Пророка Мухаммеда, который «призвал» его и нарек донести «знамя газы» до самой Венгрии (129. 67, 68). Михал воодушевился, принял Ислам, получил прозвище «Козе» — «безбородый» и возглавил целый клан гази. Другой клан возглавил наемник-каталонец на византийской службе Евренос. Вместе с самим Османом греческий хронист XV в. Федор Спандонес называет их «сооснователями» Османского государства (188. 55,59).

Осману повезло, что монгольские наместники в Анатолии подняли мятеж против Ильханидов, позволив ему действовать без оглядки на их волю. Подавление этого мятежа вызвало бегство поддержавших мятежников туркмен на запад — к границе с Византией. Осман сполна использовал наплыв свежих сил (141. 81—82). Он осадил Никею и прервал ее связь с внешним миром, используя неожиданную для кочевников тактику смотровых башен на господствующих высотах, занятых всегда готовой к вылазкам пехотой (141. 84). Еще более знаменательным стало то, откуда он взял эту пехоту.

Во времена зарождения бейлика Османа, кроме монголов и туркмен, весомой военной силой в Анатолии располагали лишь братства ахи-йяярум (52. 227). И только они могли доставить Осману пехоту, которую он считал необходимой для взятия византийских крепостей и борьбы с византийской армией. В принципе городские братства были враждебны туркменам второй — монгольской волны эмиграции. В хаосе, последовавшем за распадом власти в султанате Сельджуков, они не раз защищали от них Конию и другие крупные города (52. 252).

Но так или иначе, Осман сумел найти к ним подход. Йяярум-ахи поддерживали его как против византийцев, так и против других туркменских бейликов. В Османе, благодаря собравшейся вокруг него «проперсидской» верхушке, они увидели вождя, приверженного не только кочевым туркменским интересам, но также своим. В формирующемся государстве Османа — как «улема» (административно-религиозный класс) они составят единое с гази (воинами) сословие «аскеров» — «завоевателей». Футувва станет частью его идеологии, вместе с газой.

В 1362 г. ахи Анкары вышли из подданства эмирата Гермиян и перешли в подданство Мураду, внуку Османа — сдали ему город (251. 18). А в 1422 г. ахи Бурсы сохранили Вифинию праправнуку Османа Мехмеду I в борьбе против его брата Мустафы, за которым стояли Византия и враждебные эмираты Караман и Гермиян (251. 45). То был своего рода контракт, который ахи заключили со всей династией Османов, доставив им их первую пехоту.

В отличие от Западной Европы в Византии пехота никогда не уходила с поля боя на второй план, не теряла своего значения перед конницей. Персия и Средняя Азия были родиной всадников в кольчугах и доспехах на специально выведенных крупных конях — «катафрактов». Они применяли особый прием боя — «молот» (чередование атаки и отхода для разрушения неприятельского строя), и особое ударное оружие (длинные копья и тяжелые мечи). В таких сражениях, как при Каррах в 53 г. до н. э., тяжелая ударная конница в сочетании с легкой конницей лучников стала эффективным инструментом против плотных построений греческой и римской пехоты — фаланг и легионов. Традиционная римская «средняя» конница оказалась против них бесполезной.

У селевкидов, парфян, сарматов, сталкиваясь с ними в Малой Азии, Месопотамии и на Дунае, тяжелую бронированную конницу с присущими ей вооружением и тактикой заимствовали греки и римляне. Через них катафракты стали прообразом рыцарей и их тактики и тем самым предопределили развитие военного дела в Европе на все Средневековье.

Но в предшествующих и последующих за битвой при Каррах военных кампаниях римская пехота не раз наносила поражение тяжелой коннице. Чтобы добиться успеха, римским полководцам требовалось, с одной стороны, сохранить сплоченность пехотного строя при обстреле лучниками. С другой стороны, через использование естественных препятствий или тактических приемов — избежать лобовой атаки плотного строя бронированных всадников и в свою очередь применить против них метательное оружие — дротики и пращи.

Пехота настолько глубоко укоренилась в римской военной традиции, что даже несмотря на поледующее разложение военной машины империи, несмотря на гибель этой традиции на Западе, на Востоке — в Византии, пехота продолжала играть на поле боя значительную, подчас решающую роль. Что очень важно, византийская пехота никогда не была замкнутой в пехотном бою — она всегда оставалась инструментом полководцев против все более многочисленных конных войск врагов империи — всех тех гуннов, готов, венгров, арабов, половцев, туркмен.

В фемном устройстве Македонской династии пехоте уделялось не меньшее внимание, чем коннице. Вооружение, снаряжение, обучение пехоты византийские государственные деятели и полководцы считали одной из главных своих задач. Тактика пехоты, ее боевые приемы против различных противников были не только их практической заботой, но предметом многих теоретических трудов.

Если в организационном плане военные успехи Македонской династии были связаны с фемным устройством, то в военном плане их основой стала многочисленная пехота, набранная из обязанных военной службой мелких землевладельцев: обученная, опытная, регулярная. Упадок фемного устройства прошел рука об руку с военно-политической катастрофой XI в., когда гражданской войной и туркменскими набегами были разорены, а потом — захвачены, заселены кочевниками Малоазийские фемы, поставлявшие империи лучшую и многочисленную пехоту.

Специфика войн с кочевниками, римская военная традиция и воспоминания о военном величии Македонской династии продолжали требовать пехоты. Династия Комнинов, возродившая Византию, сохранив тактические достижения пехоты Македонской династии, нашла для нее новые организационные формы. Наемные варанги, тяжелая русско-скандинавская пехота, составляли гвардию Комнинов. Легкую пехоту, вооруженную луками, пращами, дротиками, набирали из турок.

Но основной силой армии Комнинов стала национальная греческая пехота, сформированная, как и прежде, в фемах по территориальному принципу, организованная в полки-тагматы — теперь уже не призывная, а регулярная, наемная. Благодаря этой пехоте Комнинам удалось выбить туркмен из Малой Азии, повсюду кроме ее срединных районов, и воссоздать величие империи на Балканах.

Комнины понимали, что эффективная пехота не может быть создана без соответствующей мобилизационной базы: они настойчиво вытесняли кочевников с пригодных для земледелия территорий, заселяли их греческими и латинскими поселенцами. В короткий срок им удалось восстановить в хозяйственном и демографическом плане те территории в Малой Азии, прежде всего Вифинию, где византийская государственность сохранится после захвата Константинополя крестоносцами и откуда империя будет воссоздана в последний раз.

Туркмены встречались с византийской пехотой в бою изо дня в день. Они безусловно обладали превосходством в «малой войне» приграничных рейдов — благодаря мобильности и выносливости своей конницы, превосходству в стрельбе из лука, благодаря использованию местности, степным приемам коварства, внезапности и засад. Порой туркменам удавалось наносить византийцам страшные поражения в больших битвах, такие как в 1176 г. при Мириокефалоне, где византийская армия была застигнута на марше, отягощенная осадными машинами, в узком ущелье — и не смогла перестроиться, развернуться, перейти к правильному бою.

Но с тактической точки зрения византийцы всегда обладали превосходством. Их армия была более разнообразной по устройству и более профессиональной: в ней взаимодействовали тяжелая и легкая пехота, тяжелая и средняя конница (катафракты и «курсоры») и конница лучников — как легких, так и защищенных латами стрелков.

Тяжелая византийская пехота — «лонкефоры» или «контофоры», вооруженные длинными копьями, — одетая в доспехи и защищенная большими щитами, выступала основой боевого порядка византийской армии в правильной битве, тактическим якорем, от которого действовали ударная конница, легкая пехота и конные лучники. Когда вслед за взятием в 1204 г. Константинополя крестоносцами слепого столетнего венецианского дожа Дондоло туркменские племена и бейлики Малой Азии перешли к новой волне экспансии, они встретились именно с этой пехотой и с такой ее тактикой.

Главное провидение Османа заключалось не в вырастающем из его пупка древе, а в стремлении учиться даже у тех, кого он побеждал. Призыв к братствам ахи-йяярун принес Осману ту пехоту — «йяя», которую он привел под Никею, а потом — под Вафей. Первым командиром йяя стал легендарный сын Османа Алаэддин паша (Али паша). Он же одел ее в фетровые шапки «бёрк», ставшие на века символом османской пехоты, — белые. Войска его брата Орхана, командовавшего в Никейской кампании конницей гази, носили шапки красные (129. 69,71) — «ал», родовой цвет Османов (111. 7).

Дальнейшее развитие йяя шло по пути не городской призывной или добровольческой, а общинной военнообязанной пехоты. Сражавшиеся в османской армии йяя наделялись в завоеванных регионах земельными участками для ведения хозяйства — на условиях службы (117. 15).

Йяя были слеплены по подобию нерегулярной византийской пехоты. Их боевая подготовка была невысокой, командный состав из общинного начальства — слабым. Но они отличались высоким боевым духом: стойкостью, яростью, выносливостью, при необходимости — самопожертвованием.

Подобно призыву пехоты йяя среди городских мусульман, Осман провел также призыв среди кочевников. Для призыва была выделена особая категория — «йурюк» (в дальнейшем к ней были причислены все полукочевые племена, жившие западнее реки Кызылырмак близ Анкары). В отличие от «подлинных» кочевников, живших восточнее крупными племенами — «улусами», йурюки были разбиты на родовые кланы «джемааты». Османское правительство регистрировало джемааты, выделяло им земли и определяло их военные обязанности.

За наделение землей и изъятие из податей джемааты йурюков выставляли конницу «мюселлемов» — «изъятых». Как и пехота йяя, весь XIV в. то была боевая конница, составлявшая вместе с йяя основную массу османской армии. Она превратилась во вспомогательную лишь во второй половине XV в. (167. 11, 16).

Конница мюселлемов и пехота йяя стали принципиально другой армией Османов: не свита-нёкеры, добровольцы-гази, родственники и союзники, а вооруженные подданные. Именно эта армия позволила обеспечить то численное превосходство в 8—10 тысяч бойцов против византийской армии в 2—5 тысяч, которым располагали Османы над Византией в своих ранних решительных битвах при Вафее 1301 и Пелеканоне 1328.

Не Осман учредил тимариотов (302. 9), и не он устроил азабов и акынджы — время этих военно-организационных новаций еще не пришло. Как зачинателю йяя и мюселлемов, как изобретателю тактики совместного боя этой пехоты и туркменской конницы — ему достаточно собственной славы.

В XIV—XV вв. йяя оставались основной боевой пехотой турецкой армии, они отметятся во всех ключевых войнах и битвах Османов. Более того, именно по отношению к йяя — «новым войском» — «йены черы» — станут янычары (а не по отношению, как часто думают, к акынджы, азабам или тимариотам). Янычарами их изобретатели задумают дополнить именно йяя — как пехоту (283. 9). А возникшие одновременно тимариоты — станут переосмыслением конницы гази.

Соперничество между йяя и янычарами захватит весь XIV и XV вв. османской военной истории. Йяя не повезет: тогда как янычары всякий раз займут сторону выигрышных претендентов на престол вроде Мурада II и Баязида II, йяя выберут лагерь таких неудачников, как принцы Мустафа в 1421—1424 гг. и Джем в 1481—1482 гг.

Политические просчеты приведут к поражению и забвению йяя, хотя в тот период их боевой вклад в победы Османов был много выше вклада разрекламированных янычар. На эпическом Косовом поле 1389 янычары были горсткой личных рабов султана Мурада, тогда как 60 000 йяя составляли основную силу турок (140. 92). Именно переброской в Европу йяя старались отсечь крестоносные флоты, блокируя Дарданеллы накануне битв при Никополе 1396 и Варне 1444.

Во многих хрониках XV в. йяя будут переплетены и смешаны с азабами, которые сперва их дополнили, а затем пришли им на смену как основная массовая пехота Османов. Но для того, чтобы отличить боевую пехоту от судовых экипажей и гарнизонных войск, имевших то же родовое имя, ее продолжат называть «йяя азеб», а их соответственно: «дениз азеб» и «кале азеб» (256. 75).

Алаэддин паша, сформировав пехоту йяя, «ушел из мира» — «стал дервишем» (129. 70). Но именно эта пехота позволила Осману не только окружить Никею сторожевыми башнями, но также вести совершенно иначе, чем было присуще туркменским войскам, бои с регулярной византийской армией.

Попытки византийцев выбить туркмен из округи Никеи силами гарнизона и местных ополченцев не увенчались успехом.Она была разорена и подчинена Османом. Критическое положение крепости вынудило византийцев предпринять против него крупномасштабную экспедицию.

Благодаря византийскому перебежчику, Осман заранее знал о силах греков и о предполагаемом месте высадки их армии, направившейся из столицы на кораблях — под Вафеем, как они думали, в тыл туркменам. Стянув в район высадки превосходящие силы, Осман внезапно атаковал византийцев в горном проходе Дил.

Осман воевал под Вафеем вовсе не так, как его знаменитые предшественники: Альп-Арслан под Манцикертом 1071 и Килидж-Арслан под Мириокефалоном 1176. И Альп-Арслан и Килидж Арслан уповали прежде всего на легкую конницу, на обстрел из луков и подвижность.

Под Манцикертом тюркам удалось, разместив свои лучшие силы в засаде, внезапной атакой при отходе византийцев окружить и расщепить их армию на небольшие группы. Затем они разбили часть из них, захватив в плен императора Романа Диогена (115. 12).

Под Мириокефалоном тюркам удалось, устроив засаду в горном проходе Циврице, разрезать походную колонну византийской армии императора Мануила Комнина надвое. Они стеснили ее основные силы и разбили арьергард, вынудив императора на крайне невыгодный мир и выплату дани (115. 154).

Тут и там то были действия легкой конницы из засады, с упором на дальний бой, на поражающее действие стрел, на дезорганизацию и малодушие византийцев. Обе победы были достигнуты туркменами по-туркменски, своей тактикой, которая в тех обстоятельствах очевидно превосходила византийскую.

Под Вафеем Осман действовал совершенно иначе. Он воспринял превознесенную в легендах доблесть своих предков с оговоркой, новаторски и внезапно для византийцев. Он не отказался от легкой конницы как одного из своих главных видов войск, но сразу вывел в противостояние с византийцами пехоту.

Он использовал пехоту так, как Альп-Арслан и Килидж Арслан под Манцикертом и Мириокефалоном — складки местности и склоны ущелья. Как опору для развертывания конницы и ее маневренных действий, как базу для удара. Пехота йяя, состоящая из мусульман городских братств ахи, воодушевленная идеями футуввы, — вполне оправдала его ожидания и его тактику.

Бой не был легким: регулярная византийская армия смогла сдержать удар гази. Но ее собственная атака на Османа не удалась. Наступая, греки встретили не обычную туркменскую конницу, которая шарахалась от их правильных атак, а сплоченный строй пехоты йяя, фланги которой прикрыли туркменские всадники-лучники. Получив отпор, деморализованная греческая пехота — регулярные части из Константинополя и местные ополченцы принялись бежать в разные стороны: византийцы к своим судам, ополченцы — к Никее.

Чтобы спасти их, наемные аланы византийцев предприняли отчаянную атаку на туркмен: обстреляв их из луков и вступив врукопашную. Аланы не уступали туркменам в тактике конного боя, но их было слишком мало. Они сумели сбить туркмен и окружить турецкую пехоту, нанести ей большие потери. Но против контратаки многократно превосходящей числом туркменской конницы они устоять не смогли.

Аланы погибли — большинство греческой пехоты спаслось в Никее или на судах. Оставшихся туркмены уничтожили: частью вырезав в горах, частью загнав тонуть в море.

От Сельджукского султана Алаалдина III Осман получил барабан, знамя, меч газы и почетное платье (141. 84, 85, 93, 95—96). Теперь он мог действительно называться беем и прибавить к своему имени почетное звание Гази. Оно подчеркнуло, что распространение Ислама является его первой целью, а захват добычи — вторичной, как награда Аллаха. Оно обосновало обладание завоеванными христианскими землями по воле Аллаха (130. 121). Роль военного вождя в войнах с неверными стала ключевой функцией главы государства — бея, султана, падишаха, главным обоснованием его власти.

Победой при Вафее 1301 Осман покончил с занудной приграничной романтикой сосуществования «правоверных» с «неверными» — перейдя к большим захватам. На еще большие захваты он зарился: свое тюркское имя или прозвище «Атаман» (породившее европейское название его династии «Оттоманы») (160. 336) он сменил на созвучное (и более подходящее для Гази) арабское Осман.

Вафей 1301 положил конец «сосуществованию» туркмен и греков в Анатолии. После десятилетий раздробленности, склок и компромиссов стороны противостояния вновь четко оформились, и на место мелкой местной политики вернулась тотальная война на уничтожение. Эта победа Османа не привела к захвату им Никеи, но закрепила преобладание туркмен в сельской Вифинии, позволила им беспрепятственно разорять здесь греческие села и блокировать, осаждать города.

К 1308 г. на север от Сангарьи бейлик Османа вышел к Черному морю (251. 14). Остатки греческого населения из Вифинии бежали: в Константинополь, во Фракию, на Принцевы острова.