Украинская война. Дрозды 1389

ДРОЗДЫ 1389

 

Через тимарную систему Мурад I разом воссоздал в завоеванных Вифинии и Фракии византийскую тяжелую конницу, а учитывая боевые свиты тимариотов — также профессиональную сельджукскую конницу всадников-лучников. Если конница тимариотов не была регулярной в том смысле, в каком в Раннее Новое время станет наемная конница европейских армий, тем не менее она была профессиональной, стройно организованной, унитарно оснащенной и вооруженной.

Новая конница, ввиду отсутствия надлежащего термина в турецком языке и любви Оттоманов к знаковым персидским заимствованиям, стала называться «сипахи»-всадники. Конница тимариотов-сипахов — «тимарли сипахи» на два столетия стала наиболее массовым видом войск Османской империи.

Получив тимары в Анатолии и Румелии, большая часть сипахов-тимариотов находилась вблизи основных театров военных действий на западных и восточных границах. Их участие в кампаниях, включая марш и возвращение, укладывались в обычный военный сезон — с апреля по октябрь. Для военных целей это означает появление у Османов практически постоянной армии.

Важным преимуществом конницы сипахов была мобилизационная емкость тимарной системы. Даже при призыве значительной части сипахов в действующую армию всегда имелся резерв из бойцов, оставленных для выполнения полицейских функций. Боевые потери сипахов, как бы ни были они велики, заполнялись наследниками, родственниками, бойцами свиты или выходцами из других видов войск, желающих перейти в эту престижную социальную группу.

Сипахи не были по-европейски тяжелой конницей рыцарей. Не были они и османским повторением персидских, римских, греческих «катафрактов». Их вооружение и снаряжение были много «легче» вооружения и снаряжения тех и других. По своим боевым качествам сипахи относятся к традиционной балканской коннице. От греческих стратиотов — пронояров и буцеллариев, от сербских и болгарских войнуков (57. 48) мусульмане тимариоты-сипахи отличались лишь исламскими вместо христианских символами на щитах и криками «Аллах акбар!», с которыми шли в бой (христиане тимариоты не отличались и этим) (57. 51).

Сипах был вооружен коротким копьем, легкой саблей («килидж», «ятаган», «нимча», «саиф»), булавой, составным луком и колчаном со стрелами. Его защитное снаряжение включало длинную кольчугу «зирх», которую носили поверх стеганого кафтана, пластинчатые доспехи «чар-айна», защищавшие грудь и спину, высокий остроконечный шлем с кольчужным воротом и свесами для защиты шеи и щек, с перекладиной для защиты переносицы, а также круглый монгольский выпуклый щит — «калкан», либо острый венгерский щит. Порой сипахи носили «шишак» — шлем без защиты переносицы и щек, но обернутый в матерчатый тюрбан.

Вооружение и снаряжение сипахов производились по установленному стандарту ремесленниками, объединенными в специальные гильдии (130. 268), за счет чего достигалось их относительное единообразие. К наличию вооружения и снаряжения предъявлялись высокие требования. Наказанием за явку на службу без шлема или без кольчуги объявлялось обезглавливание или отсечение руки (хотя исполнялись такие угрозы нечасто).

В бою конница сипахов-тимариотов была организована по небольшим ячейкам — «гёндарам», принявшим название и функции от византийских «контарионов», аналогичных западноевропейским «копьям» (207. 25). Каждый гёндар включал в себя несколько всадников, взаимодействующих в бою, в том числе всадника-копийника в доспехах и легких лучников.

Свои боевые приемы и тактику сипахи восприняли от византийской и балканской конницы, с сельджукскими дополнениями. По сравнению с туркменской конницей кочевников, составлявшей первоначально основную силу Османов, сипахи были тяжелой по-балкански конницей, сочетавшей удар холодным оружием сплоченным строем с обстрелом противника из луков на скаку.

Именно такую конницу не рассчитывали встретить сербы князя Лазаря и их союзники на Косовом поле Дроздов в 1389 г. Мурад I шел в Боснию для сведения счетов с Боснийским королем Твртко I и победителем при Билече 1386 Влатко Вуковичем, но встретил обоих гораздо раньше — вместе с сербскими князьями Лазарем Хребеляновичем и Вуком Бранковичем (в чьих владениях находилось Косово), албанским вождем Георгом Кастриотом и господарем Валахии Мирчей Великим. Номинально главой коалиции был Твртко I, как титульный король Боснии и Сербии, душой ее — несомненно, Лазарь. Именно Моравская Сербия выставила в коалиционную армию большинство бойцов. Всего их было 10 000 — 16 000 (101. 76) или до 100 000 (251. 21—22) — конницы в своем большинстве.

В османскую армию во главе с Мурадом I вошли все ее старые и новые компоненты: пехота йяя и азабов — около 30%, акынджы и тимариоты-сипахи — по 25%, анатолийские туркменские вассальные бейлики — около 10%, вассальные балканские князьки — 5%, еще 5% составляли янычары и прочие войска из рабов-капыкулу. Всего Мурад I располагал 25 000 бойцов, возможно — 40 000 (271. 25) и даже 60 000 (251. 21—22). Конницы из них было 65% — уже не 90% как то было во времена Османа и Орхана (271. 25).

Движение османской армии в Косово было тщательно подготовлено. На ее пути подвластными христианскими князьями, пограничными беями и местными чиновниками были устроены продовольственные склады, горные проходы расчищены, мосты и дороги починены. В обозе шли выставленные гильдиями Эдирне по разнарядке ремесленники и торговцы, объединенные в «ордуджу» — организацию обеспечения армии. Все это позволило Мураду I вывести войска на поле Дроздов быстро и компактно.

Сербы и их союзники уже ждали его. Мурад I действовал необычно — не по турецким канонам, как их представляли окрест. Его войска не рассеялись для грабежа и захвата пленных. Сам он не стал уклоняться от боя, искать, как обойти армию противника, истрепать ее в маневрировании, в засадах и стычках — обрести тактическую внезапность. Очень необычно для Османов, Мурад I принял вызов столкновения лоб в лоб, которое предложили ему Лазарь и союзники. Более того, сама его диспозиция для боя была удивительно лишена привычных османских обходных маневров, наскоков и притворных отступлений.

Поле Дроздов, хотя упиралось с одной стороны в горы и в реку Ситница — с другой, этой возможности полководца не лишало. Глубокий обход за Ситницей, растягивание фланга в горные отроги — было вполне возможно. Но Мурад I не искал «туркменской» войны. Очевидно, он сам стремился к той тактике, что ему хотели навязать сербы: ему нетерпелось испытать свою новую тяжелую конницу в бою.

Вместе со своим предыдущим детищем — акынджы, он поставил тимариотов-сипахов Румелии — Фракии на правом фланге под началом сына Баязида. По его мысли тимариоты-сипахи и акынджы были отличным сочетанием устойчивости и подвижности, маневра и удара. Акынджы было много больше, но тяжелой конницы и не надо много: важно не ее число само по себе, а ее функция в бою.

В центре, с конницей мюселлемов, пехотой йяя-азабов, личными войсками из янычар и прочих капыкулу, со свитой нёкеров и с союзными балканскими князьками — султан встал сам. Его личное присутствие было как нельзя важно для устойчивости пехоты против ожидавшегося натиска тяжелой сербской конницы, для того чтобы князьки не разбежались, завидев свою сербскую братию, сразу.

Но еще важнее стал его приказ выкопать перед строем канаву. Мурад I действовал вполне в духе не кочевых, а оседлых полководцев. Заманивая сербов в канаву, он вывел перед ней рассыпным строем конных и пеших лучников мюселлемов и йяя, прежде всего из недавно «купленного» бейлика Хамид (271. 25). Султан явно действовал не по туркменским лекалам. То была та (единая) военная школа (или синхронные школы), которые вскоре доставят столько побед англичанам в Столетней войне в Европе, а в Азии — «Завоевателю мира» Тимуру.

На левом фланге во главе с другим своим сыном Якубом он поставил войска Анатолии: туркменских беев и анатолийских тимариотов (то есть в большинстве своем тех же туркменских беев и гази, «посаженных» на землю).

Сербы были те же, что создали Великую Сербию Стефана Душана, они не изменились ни в боевом духе, ни в вооружении и снаряжении, ни в тактике. Османы были новыми, невиданными, непредсказуемыми. И все эти перемены — лишь за четверть века после смерти Орхана в 1362 г.

Похоже, несмотря на множество стычек, сербы в Османах ничего не поняли, а на глазах у них лежала удивительная пелена: та же самая, что погубит немало Османских врагов на Западе и на Востоке. Они не разглядели в Османах самое главное: способность меняться, заимствовать и изобретать — внутренний динамизм, которому могли позавидовать самые динамичные державы восходящего Ренессанса. А вся история битвы на Косовом поле поражает даже не тем, как Мурад I сумел изменить государственное устройство Турции и ее армию, а тем, как он изменил (в отличие от сербов и прочих) — самого себя.

Для сербов и их союзников бой сразу пошел не так, как ожидалось. Герой Билича 1386 Влатко Вукович с победоносной боснийской тяжелой конницей не смог опрокинуть войска Румелии во главе с Баязидом. То было сюрпризом для союзников, но еще большим сюрпризом оказалась канава. Пройдя насквозь турецких лучников, тяжелая сербская конница князя Лазаря уперлась в нее и опешила.

Как штурмовать полевые укрепления — она не знала. Она бестолково столпилась перед канавой, неся тяжелые потери от стрельбы турецких лучников, бьющих в нее бронебойными стрелами почти в упор. Наконец Лазарь догадался снять сзади свою пехоту, которую он старался применять «как всегда» — как опорную тыловую позицию для атак тяжелой конницы, и подвести ее к канаве. Пока шли все эти передвижения, его конница была дезорганизована и деморализована.

Неудивительно, что вновь введя ее в бой после того, как отменная сербская пехота опрокинула в рукопашной йяя и взяла штурмом канаву, Лазарь прорыва не добился. Его конница, немного потоптав йяя-азабов, наткнулась на связанных верблюдов, прикрывших ставку Мурада I, где засели янычары и прочие капыкулу. Перед ними и верблюдами сербская конница опять оторопела.

Единственным достижением Лазаря в этот критический момент боя стало убийство Мурада I — Милошем Обиличем. Обилич действовал то ли как «ассасин» (сказавшись поклонником султана и упав ему в ноги, Обилич вскочил и заколол его скрытым в рукаве кинжалом), то ли как «супергерой» (он один прорвался к султану сквозь связанных верблюдов, ряды янычар, свиту нукёров — и зарубил «поработителя» мечом).

Достижение оказалось сомнительным, потому что вместо распада армии Мурада I и ее бегства смерть султана запустила процесс смены власти, каким сам Мурад I его предусмотрел. Первый из узнавших о том принц Баязид заслал убийц к «зазевавшемуся» Якубу. Ренегаты и христиане, составлявшие большинство в войсках Румелии, поддержали Баязида, сына рабыни-христианки, против сводного от туркменки брата Якуба. Якуба без смущения и проволочек удавили. За скорость расправы с ним Баязид и получил свое прозвище «Йылдырым». Баязид «Молниеносно» стал султаном и принял командование армией (насколько то было возможно в месиве из 40 000 бойцов с обеих сторон, бьющихся в рукопашной).

Новый статус принес Баязиду два «ресурса». Во-первых, он стал получать информацию о развитии сражения не только на своем правом фланге, но во всей османской армии. Во-вторых, у него появилась власть свободно распоряжаться войсками своего фланга, без получения разрешений из ставки Мурада I и без оглядки на одергивания отца. Обеими возможностями Баязид незамедлительно и одаренно воспользовался.

Он верно оценил развитие событий на левом фланге, где преобладающе традиционные «туркменские» войска Анатолии были разбиты сербами Вука Бранковича. Первоначально они атаковали сербов, но те противопоставили «туркменскому» натиску свою доспешную пехоту, которая его отразила. Пехота была сербским «якорем», из-за нее «туркмен» контратаковала тяжелая конница.

Еще до того, как засланные Баязидом убийцы удавили Якуба, его войска были отброшены к самому османскому лагерю, где пытались закрепиться. Пройдя через лагерь, Вук получал возможность напасть на Османский центр с тыла и уничтожить его вместе с атакующим в лоб Лазарем. Вук был главной опасностью, но контратака на Вука — не главной возможностью.

Контратака на Вука вообще была невозможна для Баязида, поскольку между ними лежали Османский центр и ставка Мурада I. А из центра как раз дошли еще более удивительные известия. То ли обеспечивая прикрытие Обилича, то ли потеряв управление войсками между канавой и верблюдами, сам сербский князь Лазарь упал с коня, был схвачен, затащен в шатер c трупом Мурада I и там же наспех обезглавлен. Его голову на копье уже несли в первые ряды сражавшихся — для устрашения сербов.

В отличие от Мурада I Лазарь не определил принципы престолонаследия в своем княжестве, а Твртко I, при всех своих звучных королевских титулах, не воспринимался как повелитель бывшими подданными Лазаря — мелкими князьками и «боярами», из частных дружин которых состояла армия Моравской Сербии. Ее организационная и командная структура неотвратимо рухнула, как только они увидели отрезанную голову Лазаря на турецком копье.

То был лучший момент для контратаки, и Баязид верно ухватил его. И он располагал для той контратаки лучшими из возможных войсками: подвижными, быстрыми акынджы и тяжелыми ударными тимариотами-сипахами Румелии. Баязид сумел вывести часть своего крыла из схватки с боснийцами Влатко Вуковича и вдоль канавы во фланг решительно атаковал армию Моравской Сербии.

Для сербской пехоты и конницы все было кончено быстро. Еще никогда разобщенным, потерявшим строй, лишенным командования войскам не удавалось удержаться против натиска тяжелой конницы, атакующей сплоченным строем вскачь. Как должно тяжелой коннице — тимариоты-сипахи Румелии «вышибли дух» из сербов.

Те в отчаянии побежали. Акынджы гнали и убивали их. Вук Бранкович, прослышав о развитии событий в центре, предпочел оторваться от разбитых им войск Анатолии и уйти. С ним ушел Твртко I. Пресловутое «предательство» Вука, которое живет причиной поражения на Косовом поле в сербском национальном самосознании, в действительности было вполне трезвым шагом, вызванным разгромом главных сил сербской коалиции в центре боя. Прозванное Османами «Косово большой крови» — «Косова мелхаме-и кюбраси», поле Дроздов осталось за ними (271. 26).

Османы не преследовали разбитых сербов и их союзников далеко: им самим требовалось навести порядок в потрепанных войсках, а Баязиду I — утвердиться в своем престолонаследии. Тем не менее заявление союзников о победе после отступления выглядело явным блефом не только по исходу собственно битвы, но также по ее ближайшим последствиям. Напрасно Французский король Карл VI возносил Богу хвалы по случаю гибели Мурада I в Нотр-Даме (101. 76). Сын Лазаря — Стефан Лазаревич был вскоре вынужден признать себя подданным Баязида I, а дочь Лазаря принцесса Оливера — Деспина Хатун — оказалась в гареме султана.

Косовское поражение стало национальной трагедией Сербии, раной, которая даже сегодня не зарубцевалась. Пример сербов на поле Дроздов 1389 ясно показывает, что самый высокий патриотизм и самое отчаянное самопожертвование пригодны и уместны, лишь когда построена способная побеждать армия и выращены готовые ее победно применить полководцы.

Победа на Косовом поле стала прологом силового триумфа Османов на Балканах и в Анатолии. Казалось, никто не может одернуть Баязида I — положить его разгулу конец. Никому из его врагов — оказалось нечего противопоставить новой османской армии, какой ее сделал погибший Мурад I.