Украинская война. Ворскла 1399

ЧАСТЬ 3. ИДОЛ ПОГОНИ

Глава 2.5. Ворскла 1399

 

В отличие от видного Ягайло внешне Витовт был невзрачен. Малорослый и щуплый, но он был дерзок и вынослив. Женщин он считал добычей. Польским юбкам Витовт предпочитал шахматы, пиры и своих скакунов.

С побега в платье «служанки» из тюрьмы Витовт проявлял недюжинную изворотливость. Он был расчетлив и обстоятелен. Кампании в союзе и против Ордена принесли ему громадный военный опыт, но еще больше сделало его полководцем участие в походах западнорусской армии Ольгерда.

Подобно Ольгерду, едва помирившись с крестоносцами, Витовт обратился на Восток. Как и Ольгерда, его интересовали две цели: Новгород и Смоленск. Он также опирался на Тверь и противостоял Москве и Рязани. Следуя за Ольгердом, санкцию своему произволу в Восточной Руси Витовт искал — и обрел у татар. Витовт сошелся с Тохтамышем.

В 1395 г. Тохтамыш потребовал от обоих своих русских подручников — Витовта и Василия I явиться с войсками для участия в походе против Тимура. Василий I едва спасся в битве на Кундурче 1391 и теперь предпочел «опоздать». Витовт выждал, а узнав о поражении Тохтамыша, повернул на Смоленск и захватил его (300). Василий I (женатый на его дочери Софье) смиренно принял этот произвол и чествовал Витовта (разорившего Рязань) в 1396 г. в Коломне. В 1398 г. Витовт уже требует признать себя князем от Новгорода (и конечно, получает отказ) (318. 93).

Поддержку Смоленско-Рязанской коалиции против Витовта оказали хан Тимур-Кутлук и мангытский эмир Едигей — ставленники Тимура, разбившего и изгнавшего Тохтамыша. Витовт задумал восстановить власть Тохтамыша и получить от него ярлык на все земли Великого княжества Владимирского. Он уже видел себя королем Литвы и Руси — всей Руси: Западной литовской и Восточной Великого княжества Владимирского. Тогда Витовт не осмелился сразиться с Тимуром даже вместе с Ордой Тохтамыша, теперь — смело выступил против его ставленников.

В 1395 г. литовцы заняли находившиеся под прямым управлением Орды Звенигород и Черкассы (14. 52). В 1397 г. армия Витовта разорила татарские кочевья в низовьях Дона, ворвалась в Крым и нанесла поражение местным татарским силам — противникам Тохтамыша близ Кафы. В 1398 г. — вышла к низовьям Днепра, опустошила враждебные Тохтамышу кочевья. На правом берегу его устья была заложена каменная крепость Тавань (св. Иоанна), задуманная литовским оплотом на юго-восточном рубеже (683. 148). В том же году Витовт предоставил Тохтамышу убежище в Киеве от занявшего Сарай Тимур-Кутлука. В благодарность беглый хан огульно выдал Витовту ярлык на все русские земли, которых тот пожелал (329. 30). Оба они очевидно зарвались.

Тимур-Кутлук потребовал от Витовта выдать Тохтамыша. Тот с вызовом ответил, что хочет встретиться с «царем» лично. В начале 1399 г. по призыву Ядвиги папа Бонифаций IX объявил католикам крестовый поход против татар хана Тимур-Кутлука. Православных благословил Константинопольский патриарх через митрополита Киприана. В мае литовские войска выступили из Вильно к общему сборному пункту — Киеву. В июне—июле здесь сошлась огромная 100-тысячная армия с невиданными в Южной Руси видами войск и оружием. Ее основу составляли силы Великого княжества Литовского под началом полусотни князей — Гедиминовичей и Рюриковичей.

К ним примкнули польские контингенты, прежде всего из полунезависимой Мазовии и попавшего полякам в руки после Кревской унии 1385 г. Подолья (400 «копий»), отряд Тевтонского ордена (100 «копий») (14. 53), волохи (молдаване), а также сам хан Тохтамыш с верными ему татарами. Воинское сословие Западной Руси, с его ненавистью к татарам и жаждой мщения за столетия разорений и унижений — с энтузиазмом выступило в поход.

В начале августа, переправившись через Днепр, вдоль его левого берега литовская армия двинулась в степи. У одного из притоков — Ворсклы — она встретилась с татарской армией Тимур-Кутлука.

Тимур-Кутлук после изгнания Тохтамыша контролировал почти всю бывшую Золотую Орду западнее Волги. Едигею подчинялся ее самый сильный восточный улус — мангытский (вскоре вокруг него сложится Ногайская орда). Недавние походы Тимура подорвали силы Орды: при Кундурче 1391 г. и Тереке 1395 г. погибли десятки тысяч татар, другие десятки тысяч победитель Тимур увел с собой, и пока Витовт двигался в степи вдоль Днепра, они шли со своим великим вождем к одной из самых грандиозных битв Средневековья — под Анкару 1402. То разорение, которое принес в степи Тимур, подорвало возможности по восстановлению армии Орды. Поэтому, первым сойдясь с Витовтом, Тимур-Кутлук не располагал численным превосходством и не осмелился с ходу напасть. Он блокировал движение великого князя и вступил с ним в переговоры.

Стремление Тимур-Кутлука к переговорам Витовт принял за признак слабости. От татар Тохтамыша Витовт знал о скором подходе Едигея. В отличие от Орды мангыты Едигея под руку Тимуру не попали. Женатый на дочери Тимура и один из главных его полководцев, Едигей вовремя надоумил мангытов уклониться от заведомо гибельной войны против Тимура за Тохтамыша. Но он никогда не запрещал своим бойцам сражаться под началом Тимура, который натаскал мангытов, как и других степных союзников — в агрессивной решительной войне. Едигей располагал свежей, многочисленной, опытной армией.

Витовт, хотя все еще мог оторваться от Тимур-Кутлука и уйти, предпочел ждать Едигея. За месяц до того умерли новорожденная дочка Ягайло и Ядвиги и сама Ядвига: его отступление без боя вполне могло вышвырнуть Ягайло с Польского престола. А Польша была крючком, на котором висела судьба Литвы. На берегу Ворсклы Витовт обреченно выстроил лагерь, укрепленный вагенбургом.

В голове Витовта роилось множество идей, как разбить татар, и одной из них была «импульсная тактика» — наступление с опорой на подвижное укрепление из сцепленных телег. Они слышали об этой тактике Тимура от татар Тохтамыша и видели похожую тактику у крестоносцев в Литве. Не располагая (вследствие слабости своих балтийских ополчений) стойкой и надежной пехотой, те выстраивали таким образом тактическую опору для действий своей тяжелой конницы: идущей в набег-«рейзу» или вступившей с противником в сражение.

В 1380-е гг. вагенбурги стали одним из новшеств, принесенных крестоносцами в Прибалтику. В том числе благодаря им тевтоны удержали непререкаемое боевое превосходство над литовской армией, вопреки реформам Ольгерда, несмотря на выпестованную им западнорусскую конницу. Литовская и русская конница и пехота, сражавшиеся с крестоносцами, много раз ломали зубы об рыцарские вагенбурги — теперь Витовт рассчитывал на слабость против этого боевого приема татарских зубов. Но татарские зубы оказались много прочнее и острее литовских.

Вагенбург Витовта не был неразгрызаемым орехом для Едигея. Едигей хорошо знал правила применения полевых укреплений — один из главных боевых приемов Тимура: знал, как опираться на них в бою и как уничтожать их. И тем более он не боялся тяжелой конницы Витовта: русской, польской, тевтонской. Маверранахр, колыбель Тимура, был мировой колыбелью тяжелой конницы — еще в античные времена Рима, Персии, Македонии. Теперь в армии Тимура мощные части тяжелой конницы — отборных бойцов-«тарханов» служили броневым тараном, копьями и мечами сокрушающим противника, ослабленного оборонительными действиями засевшей в укреплениях пехоты и наскоками легкой конницы. Составленная из них Самаркандская гвардия Тимура сокрушит под Анкарой 1402 и кольчужных сипахов Баязида, и его янычар, и панцирных сербов деспота Лазаревича.

Едигей не предполагал строить полевые укрепления сам (у него не было необходимой пехоты) и не рассчитывал ломать литовцев тяжелой конницей (ее у него было немного). Новаторство Едигея заключалось в том, что он понял тактику Тимура (как и сам Тимур) не как липкую догму, а как свободное пространственное решение в бою. И так ее применил.

После нескольких дней комических переговоров о том, кто старше (Витовт, Тимур-Кутлук, Едигей) по возрасту, статусу, титулу — и кто чей знак должен чеканить на своих монетах (литовская армия иссыхала на жаре, а татары все подтягивали и подтягивали из степей силы), Витовт наконец понял игру Едигея и решил сражаться. Теперь было понятно: уйти ему татары не дадут — чего бы ни наговорили в переговорах. Тимур-Кутлук и Едигей, подобно Витовту, также стремились к бою.

Витовт рассчитывал, что тевтонский вагенбург станет для него таким же сокрушительным боевым приемом против татар, каким для Ольгерда стала атака тяжелой конницей на Синих Водах 1362. Его вагенбург не был просто стоянкой конницы. Он был ее подвижной опорой в бою. Используя вагенбург как полевое укрепление, тяжелая конница могла укрыться от поражения лучниками, ударить вскачь по вражеской армии, при необходимости — отойти, пересесть на свежих коней, подхватить новые копья взамен сломанных — и атаковать вновь. Если противника удастся сбить с позиции — вагенбург мог быть сдвинут вперед вслед за конницей.

Вагенбург Витовта должен был оставаться всегда на расстоянии удара от противника (и в этом была большая тактическая находка Витовта) — не только удара тяжелой конницы вскачь (три сотни метров, не больше), но на расстоянии удара по противнику средствами дальнего боя. Поэтому он был насыщен оружием дальнего поражения: не только лучниками и арбалетчиками, но также крупной и мелкой новоявленной артиллерией.

Едигей разгадал задумку Витовта. Он подвел свои войска вплотную к вагенбургу — почти вплотную. Татары маячили вблизи, казалось — на дистанции эффективного выстрела. Или их так приблизили в глазах литовских стрелков страх и ровная бескрайняя степь.

Не располагая пехотой и полевыми укреплениями, Едигей, следуя тактике Тимура, выставил сильным центром свою более опытную, чем у Тимур-Кутлука, лучше оснащенную (благодаря среднеазиатскому оружию и доспехам) и более сплоченную (мангытским племенным самосознанием) конницу. Войска Витовта обстреляли ее из вагенбурга: из пушек, ручных самопалов, арбалетов, луков — но дистанция оказалась не слишком удачной, татары не понесли большого урона, сохранили строй и дух.

Тогда Витовт вывел из вагенбурга свою тяжелую конницу и вскачь атаковал их. Удивительно, но конница Едигея выдержала эту атаку. Она не рассыпалась, не увернулась, не ударилась в бегство. Она лишь немного попятилась назад под литовским нажимом. Этого было достаточно, чтобы вагенбург Витовта, стремясь поддержать свою конницу — подался вперед, сдвинулся. Но движение сцепленных телег вагенбурга было все же медленнее динамики конного боя. Разрыв произошел. Именно его готовил, ждал и чаял им воспользоваться Едигей.

Как только пространство между литовской конницей и отставшим вагенбургом стало безопасным от обстрела, туда с флангов татарской армии устремились войска Тимур-Кутлука. Его лучники были непревзойденными. Они обстреляли литовцев, целясь даже не столько во всадников, сколько в их коней. Во множестве подстреленные, те валились наземь, увлекая с собой всадников, метались по полю и ранеными сбрасывали их. Паника охватила даже тех литовских скакунов, которых татарские стрелы не поразили. Строй тяжелой конницы Витовта рассыпался. Островом в нем держались лишь тевтонские и польские рыцари и немногие русские и литовские бояре на покрытых доспехами конях.

Отступить к своему вагенбургу, прийти там в себя и сменить коней литовская конница уже не могла. Вагенбург не смог к ней достаточно придвинуться, остановленный татарской атакой. Легкие всадники Витовта, как вооруженные метательными копьями литовцы, так и русские с луками и стрелами — конечно, проиграли татарам Тимур-Кутлука дальний бой. Никто в мире не мог сравниться в дальнем бою с татарскими лучниками.

Попытка татар Тохтамыша вмешаться в дальний бой была пресечена Тимур-Кутлуком: он располагал существенным численным превосходством над Тохтамышем, а главное — его войска уже били татар Тохтамыша в составе армии Тимура, и моральное преимущество было на их стороне. Тохтамыш не выдержал и вывернулся из боя — бежал, еще больше оголив фланги и тыл атакующей литовской тяжелой конницы.

Все было быстро кончено для нее. Конная битва — более скоротечна, чем многодневные сражения Тимура с длительными фазами обороны укрепленного пехотного центра, долгой борьбой на флангах, с глубокими обходами, маневрами, ударами и контрударами. В битве на Ворскле все те же фазы повторились, но накоротке.

Подобно тому, как поступали сами литовцы с крестоносцами в своих дебрях и топях, татары в родных им степях обложили тяжелую конницу Витовта вкруг. Она потеряла свое ударное превосходство и преимущество сплоченности. Кружась, татары расстреливали ее со всех сторон бронебойными стрелами, наскакивали на нее, бились копьями и саблями, заранее заготовленными крюками стаскивали доспешных всадников с коней и добивали на земле. Битва превратилась в бойню.

Раненому Витовту, нашедшему укрытие в группе тевтонов, удалось, пользуясь их броней, вырваться из татарской круговерти и бежать. Поляки, решившие биться до конца (2000 бойцов во главе со Спытко из Мельштына) (559. 62), — погибли все. Как погибла большая часть русской и литовской конницы. Не теряя темпа, татары перешли к штурму вагенбурга. В движении он оказался разорван, под татарским обстрелом бреши в нем не удалось закрыть — сцепить телеги, защититься пикинерами. Через эти бреши татары ворвались в вагенбург. Последовала жуткая резня пеших воинов Витовта и укрывшихся здесь остатков его конницы. Мало кто из них ушел. Три четвертых литовской армии — погибло (318. 99).

Вместе со многими тысячами воинов погибли два десятка князей Гедиминовичей и Рюриковичей, цвет литовской и западнорусской знати, а также поляки, тевтоны, молдаване. Но самое главное — погибло русское воинское сословие, та армия, которую, жертвуя Литвой, тщательно пестовал Ольгерд и которая принесла ему преобладание на Руси.

Самая передовая европейская тактика с использованием вагенбурга, огнестрельного оружия и ударной конницы — провалилась в столкновении с татарской кочевой конницей, не забывшей свое прошлое величие, но также усвоившей новые боевые приемы.

Победа Едигея и Тимур-Кутлука над Витовтом была следствием вовсе не подавляющего численного преимущества их армии. И не сборный разнородный характер армии Витовта тому виной (14. 54).

Численное превосходство противника никогда не оправдывает полководца. Оно говорит о его неумении собрать силы, оценить обстановку, провести оперативную подготовку сражения. Витовт неумелым не был. Он собрал в кулак свою армию, мобилизовал максимально возможное число бойцов. Его армия была продуманно составлена из нескольких видов войск с разнообразным вооружением, применяющих различные боевые приемы наиболее эффективно — в соответствии с самыми передовыми военными идеями Центральной Европы. Витовт грамотно организовал их взаимодействие и управление ими в бою.

Литовская армия была опытной, закаленной в боях с различными противниками: крестоносцами, поляками, русскими, татарами. Численностью литовцы также не сильно уступали татарам, а возможно, превосходили их. Витовт понес поражение вследствие тактического превосходства татарской армии, более тщательной разведки и подготовки боя Тимур-Кутлуком и Едигеем, их выдающихся полководческих способностей, высоких воодушевления и выучки их войск.

Центральноевропейский ренессансный военный опыт оказался несостоятелен против монгольского военного мира, тактически обновленного идеями Тимура.

Долгосрочные последствия этой громкой татарской победы были еще хуже для Литвы, чем краткосрочные — гибель войска и разорение Западной Руси вплоть до Луцка. Широкая восточноевропейская коалиция, слепленная Витовтом, — распалась. Витовту, как он намеревался, не удалось уничтожить Золотую Орду, занять ее геополитическое место. Литва не стала гегемоном Восточной Европы. В лице сперва Золотой Орды, а затем Великого княжества Московского — ей нашелся соперник.

Иллюзии Витовта и поддержавшей его знати о великой Литве — развеялись. Иллюзии тех в Польше, кто рассчитывал через Унию с Литвой добиться власти над Русью, — пошли прахом (257. 10). Мощное нашествие Едигея на Киев и жестокое разорение татарами Южной Руси в 1416 г. показало, что, несмотря ни на какие союзы и комбинации других государств, Орда остается безусловной сверхдержавой региона, намного их превосходящей, даже всех вместе, по военному потенциалу.

Поражение на Ворскле и вызванная им долгосрочная военная слабость Литвы перед Ордой вывели Москву на первый план в борьбе с татарами, предопределили, кем и как будет сокрушен Улус Джучи, а значит — кто займет его место сверхдержавы Восточной Европы. И в этом смысле (святая) королева Ядвига, радуясь на смертном ложе, что татары смирили на Ворскле литовскую и польскую гордыню (47а. 95) — была провидчески права.