Украинская война. Казань 1487

ЧАСТЬ 2. ВСАДНИКИ САМОДЕРЖАВИЯ

Глава 3.7. Казань 1487

 

Протекторат, установленный над Казанью в 1469 г., действовал почти 20 лет. После смерти «замиренного» хана Ибрагима в 1478 г. Москва неоднократно вмешивалась в Казанское престолонаследие. Русские войска то приручали одного сына Ибрагима — хана Алегама (Ильхама), как в 1482 г., то водворяли в Казани другого — Мухаммед-Эмина, как в 1485 и 1486 гг. В 1487 г. Иван III решил поставить точку в этой круговерти. На решительный лад его настроило то влияние, которое в Казани приобрели Ногаи.

С Алегамом на престоле русский протекторат над Казанью сменился ногайским. Ногаи настойчиво поддерживали Алегама, возвращали его на престол каждый раз, когда русским удавалось его согнать. Они упорно цеплялись за Алегама уже после Казанского «взятия» 1487 г., нападали на казанские и русские окраины, требуя его освобождения из московского плена и возвращения на престол.

Московский великий князь хорошо понимал, что, соединившись с кочевой ногайской конницей, реорганизованные на принципах поместья-союргала казанские войска смогут бросить России сильнейший вызов. Вполне вероятно, Казань выйдет из сферы московского влияния, развяжет приграничную войну против соседних русских земель (что и случилось спустя 15 лет), а затем (еще через 15 лет) — станет угрожать уже самой Москве.

В преддверии будущей вражды Казань уже вовсю блокировала жизненно необходимую для русской экономики торговлю мехами. Она стремилась не столько перетянуть на себя поставки в Европу, в Турцию, на Ближний Восток традиционной белки, сколько монополизировать сбыт новомодных и много более прибыльных мехов Сибири — соболя, куницы, горностая. Контролируя Каму с притоками и ведущие за Урал перевалы, Казань оседлала дороги в Сибирь и тщательно оберегала свою сказочную монополию (144. 93). Она получала меха от своих подданных удмуртов, а также из родственного Сибирского ханства, которому их доставляли подвластные остяки-ханты, вогулы-манси и проживавшие за его границами дальше на востоке «самоеды»-ненцы.

Москве, стремясь к тем же источникам мехов, пришлось искать обходной путь — по кромке северного Урала и Ледовитому океану (144. 141). В русском движении на север Сибири — коммерческом и военном, исходным пунктом стал Устюг. В 1465 г. В. Шкряба совершил отсюда поход за Урал, где обложил данью племена вогулов и остяков. Опорным регионом в Приуралье стала Пермь Великая, после ее покорения в 1472 г. князем Ф. Д. Пестрым Палецким. Новая русская дорога в Зауралье прошла через Чердынь, основанную на Каме.

В 1483 г. русские войска во главе с князем Ф. Курбским разбили агрессивного пелымского вождя Асыку (убившего в 1455 г. епископа Питирима Пермского), прошли Тоболом и Иртышом по «Сибири», вторглись в низовья Оби — «Великую Югру» и обложили данью вождей Коды: остяков-хантов и вогулов-манси. В 1499 г. поход на Великую Югру был повторен князем Петром Ушатым и князем Семеном Курбским.

К концу XV в. русское правительство добилось выплаты дани в мехах остяками, вогулами и ненцами-самоедами, живущими вплоть до устья Оби. Благодаря новому северному пути Устюг стал соперником Казани в скупке сибирских мехов. Здесь до вселения в Предуралье сколачивали первоначальный капитал Строгановы (144. 94—96). Центром перевалки мехов на Запад стали Холмогоры (144. 99). Окольным путем Москва обошла Казань и прорвалась в Сибирь, но торная дорога туда русскому влиянию и русской торговле могла пройти только через Казань.

Иван III стремится пресечь усиление Казани и рост в ней антирусских настроений, открыть дорогу в Сибирь и завладеть волжской торговлей. Ему требовалось утвердить в Казани свое влияние — он использовал для этого «царевича» Мухаммед-Эмина, сына Ибрагима от второй жены Нур-Султан, с 10 лет воспитывавшегося при московском дворе.

Нур-Султан была правнучкой Едигея (632. 136) — дочерью ногайского беклярбека Большой Орды Темира и сестрой его преемника Тевкеля. После смерти Ибрагима вдовой она оставалась недолго. Ее взял в жены Крымский хан Менгли-Гирей, и благодаря своему ногайскому родству и силе характера она добилась большого влияния на него. Выдвинув Мухаммед-Эмина, Иван III укрепил союз Москвы с Крымом. Его «полуногайское» происхождение должно было нейтрализовать поддержку ногаями антимосковской партии в Казани.

Эта партия большинства казанской знати поставила на Алегама — сына Ибрагима от первой жены Фатимы. В антимосковских настроениях ее вели далеко не только торговые интересы на волжском пути или споры о дани с поволжских народов. Татарская знать, пришедшая в Среднее Поволжье с Улуг-Мухаммедом, укоренившись здесь, осмыслила свое Казанское ханство наследником Золотой Орды, преемником ордынской военной мощи и татарских политических прав на господство над окружающими народами.

Народившийся великотатарский национализм подкреплялся воинствующим исламом, занесенным в Казань проповедниками из Центральной Азии. Действуя в оседлой городской и сельской среде, в мечетях и медресе, им удалось гораздо лучше, чем среди кочевых кибиток, насадить идеи газы — священной войны и принципы исламского права—шариата. Свойственная даже для «бесерменской» Орды веротерпимость и следование кочевым законам («Ясе» Чингизхана) сменялись исламским радикализмом внутри и вовне.

Избавиться от Алегама, который возвращался с ногайской подмогой каждый раз, как только водворившие Мухаммед-Эмина русские уходили домой, можно было либо убив его, либо посадив в тюрьму. Для этого мало было демонстрации силы небольшими отрядами — нужна была крупномасштабная война. То, для чего Иван III создавал свою новую армию.

Князь Даниил Холмский — самый его удачливый дотоле полководец — весной 1487 г. вполне продемонстрировал татарам, на что она способна. В отличие от второго похода на Казань 1469 г. теперь он возглавлял не сведенные в коалиционную армию разношерстные отряды, а унитарную боевую силу.

Как и в 1469 г., русская армия была разделена на конную и судовую рати. Судовую составляла более многочисленная пехота. В 1469 г. она была вспомогательной силой при коннице, но на сей раз роли переменились. Теперь пехота на судах была скомплектована не из городских и сельских ополчений, а из спешенной поместной конницы. То были профессионалы, способные отнять у татар преимущество, которое в первом походе 1469 г. они показали в речных схватках благодаря стрельбе из луков с судов и с берега. И хорошо подготовленные к рукопашной — для штурма.

Судовая рать, пехота — стала Большим полком. Холмский возглавил его сам, определив собственно коннице под началом князя С. И. Ряполовского (младшего) роль вспомогательной силы, сопровождавшей суда по берегу. С приходом под Казань конница влилась в Передовой полк с задачей защиты пехоты под стенами города от вылазок татарских всадников (302. 286).

Координация пехоты и конницы была достигнута совместным движением конной и судовой ратей. Они разом вышли из Нижнего Новгорода и вместе прибыли под Казань.

Воспрепятствовать движению русской судовой рати татары не смогли. Она высадилась в устье Свияги. Здесь по примеру отца ей навстречу вышел сам хан Алегам. Теперь ни окрепшие татары, ни гораздо более уверенный в себе и в своей армии Холмский не уклонялись от битвы. Алегам стремился предотвратить штурм или осаду своей столицы. Но в завязавшемся сражении татары были разбиты и отброшены (302. 283).

Впрочем, бой с их стороны был не слишком упорным (308). Алегам приготовил план активной обороны самой Казани в сочетании с действиями оставленной вне стен мобильной армии. Казань получила с 1469 г. более сильные укрепления, стала более населенным городом — ее оборонительный потенциал существенно возрос, как и военный потенциал всего ханства.

Борьба за город продолжалась 50 дней. Оборона казанцев отличалась активностью и высоким боевым духом. Очевидно, Казань двигалась в своем государственном и военном развитии темпами, не уступающими московским. Разделение войск на осадный гарнизон и внешнюю армию было не менее передовым приемом военного искусства, чем русские укрепления вокруг города. Борьба с подвижными татарскими отрядами вовне оказалась сложнее и длительнее, чем предполагалось.

Сопротивление казанцев русскому вторжению поддерживали ногаи. Татарский «князь» Алгазы (Аль-Гази), действуя во главе казанской, ногайской и сибирской конницы, нанес русским войскам немалый урон. Вместе с Алегамом, который совершал вылазки из города чуть не ежедневно, Алгазы удалось почти на месяц задержать взятие Казани в плотное кольцо осады. Для защиты войск Холмскому пришлось построить хорошо укрепленный лагерь — острог. Малочисленная русская конница, пришедшая с ним, вскоре была усилена второй конной ратью под началом князя В. Ф. Шуйского. Ей удалось разбить Алгазы и отогнать за Каму.

К тому времени под Казань прибыла вторая судовая пешая рать под началом князя И. В. Ромодановского. Через месяц русской армии удалось обложить Казань внешним и внутренним кольцами укреплений. После трех недель плотной осады и ожесточенных боев Казань пала. Алегам со своими сторонниками вышел за стены города и сдался на милость русским. Этот его жест отчаяния позволил избежать штурма и разграбления города. Очевидно, Казань была нужна процветающей и сильной не только Мухаммед-Эмину, но также самому Ивану III.

Пленного Алегама на потеху толпе провезли по улицам Москвы и отправили с семьей в ссылку в Вологду, где он вскоре умер. Его старшую жену Иван III подарил Мухаммед-Эмину. (Он отблагодарит Ивана III сыновьей покорностью на Казанском престоле и весомой ролью в победах под Гельмедом и на Ведроше.) Противники Москвы были перебиты либо выселены из Казани в заточение по многим русским городам. К Мухаммед-Эмину был приставлен московский наместник Д. В. Шеин.

После подчинения Иваном III Казани в 1487 г. ногаи попали в глубокую зависимость от московской политики в степи. Казань была их главным торговым партнером, отрезанные казахами от среднеазиатских рынков и товаров — без торговли с Казанью они попросту не могли выжить. Теперь их главным партнером стала Москва. Москва снабжала ногаев необходимыми им товарами, и в Москве они нашли рынок сбыта своим коням.

Именно поэтому ни Крыму, ни Турции не удалось втянуть ногаев в антирусские предприятия, хотя именно участие в них ногаев могло принести настоящую победу над Москвой. Ногайские отряды часто разоряли русские украины, но Ногайская орда всеми силами не вторгалась никогда. Польша и Литва, заманивавшие ногаев выступить против России, были слишком далеко, чтобы играть для них важную роль в степной политике, Россия же, контролируя Казань, была господином положения в Поволжской степи. Более того, от Москвы зависело продолжение традиционных выплат, которые получали от Казани ногайские вожди (113. 97, 103).