Flash-версия сайта доступна
по ссылке (www.shirogorov.ru):

Карта сайта:

Украинская война. Провальные Казани 1547—1550

ПРОВАЛЬНЫЕ КАЗАНИ 1547—1550

 

В 1546 г. в Казани, застрявшей между Крымом, Ногаями и Москвой, произошел переворот, возглавленный Чурой Нарыковым. «Крымская» партия была разгромлена, а хан Сафа-Гирей — изгнан из города. Хан бежал в Астраханскую орду — получил там войска, вернулся, безуспешно осаждал Казань и вынужден был ни с чем уйти.

Казань стала такой крепостью, которой было не овладеть снаружи без правильной осады и мощной армии, а изнутри — без предательства. На осаду у Сафа-Гирея не было времени и сил, а «крымская» партия в городе была раздавлена и не выступила в его поддержку.

На Казанский престол был возведен ставленник Москвы Касимовский хан Шигалей. Но Сафа-Гирей укрылся не в Астрахани, а у Ногаев — в Сарайчике, куда еще раньше вывез своих жен, у ставшего в 1549 г. бием Юсуфа, своего тестя. В обмен на территориальные уступки, на обещания платить Ногаям дань и назначить его сына Юнуса карачибеком племени мангытов в Казани, Юсуф поддержал Сафа-Гирея.

Ногаи — не захудалая Астрахань, они контролировали степь от Дона до Волги, от Волги до Яика и далеко на Восток. Пушек у них не было, но если будет нужда, они могли запросто блокировать Казань и разорить всю Казанскую землю. Нужды такой не было. Многие в казанской верхушке воспринимали Ногаев как своих степных покровителей с самого основания Казанского ханства.

Противопоставить Ногаям Шигалею было нечего: при его воцарении казанцы не пустили в город ни приданный ему русский отряд в 4000 бойцов, ни 1000 его касимовских телохранителей. Русская армия к Казани не двинулась: она стояла в Коломне, на пути вероятного вторжения крымского хана Сагиб-Гирея. После восьмидневной осады ногайские войска вошли в Казань, Шигалей был свергнут и бежал (379. 219). Его сторонники (кто не вырвался с ним) были перебиты, Чура Нарыков — казнен, новое правительство — составлено из сторонников Крыма.

Но уже вскоре, в 1549 г., даровитый и перспективный Сафа-Гирей — всего 42 лет от роду внезапно умер, ударившись по пьяни головой об умывальник (190). Вопрос престолонаследия оказался запутан: одни из сыновей хана жили в Крыму, другим отказывали в праве на престол по происхождению их матерей (как сыну от «русской») или по малолетству.

За назначением хана казанцы обратились в Крым — здесь жил один из сыновей Сафа-Гирея — Булюк-Гирей. Но крымский хан Сагиб-Гирей не согласился с этой кандидатурой и запросил Константинополь насчет проживавшего там Девлет-Гирея, своего племянника (и очевидного соперника за крымский престол), надеясь спровадить его в Казань. Булюк-Гирея он посадил в тюрьму в Аккермане (Белгороде).

Бий Ногаев Юсуф скоро разочаровался в казанской возьне. Ему не понравилось, что своей поддержкой Сафа-Гирею он сыграл на руку «крымской» партии. Весной 1549 г. его сын мирза Юнус подступал к Казани, требуя возвратить ханский престол Шигалею, а себе — должность беклербека. Он призывал казанцев к союзу против Крыма. Казанцы во всем ему отказали и обстреляли из пушек. Юнусу пришлось уйти восвояси (379. 244).

Сам Юнус и дальше пытался объединить свои усилия с Шигалеем (то есть с русскими), чтобы добиться от казанцев обещанной должности, но его отец выступил резко против стремления Ивана IV полностью подчинить себе Казань. Растущая враждебность Юсуфа к Москве подстегивалась его глубокой исламской религиозностью, на которой играли не только казанцы и крымцы, но уже и турки — с прибытием первого Османского посольства к Ногаям в 1549 г. радости бия не было границ.

Юсуф всячески привечал муфтиев из Бухары, а в их проповедях первое место занимала газа — война с «неверными» (на роль которых в той округе имелись лишь русские) (379. 235, 241, 246). Проездом в Хорезм следующий турецкий посланец побывал у Юсуфа в 1551 г.

Османы ковали ось «Узбеки — Бухара — Ногаи — Казань — Крым». Но сказать Ногаям что-то, кроме общих фраз о турецко-татарской «исламской» коалиции против «неверных» русских и «еретиков» Сефевидов, им было пока нечего. Турецкая северная политика не была сформирована, восточная — была в тупике. На прямое подчинение Западного Ирана Османы решатся лишь в 1580-е гг., на прямое вмешательство в Восточную Европу — лишь в 1590-е гг.

Пока они лишь «балансировали» Сефевидов в Ираке и Закавказье, а всю общую с Турцией политику в отношении «северных стран»: России, Польши, Литвы и татарских орд — определял Крым. С Крымом же Юсуф уживался плохо: как из-за статуса в татарском кочевом мире, так и из-за влияния в Казани.

Турки попросту не обладали для реального влияния на татарские дела ни достаточным их знанием, ни средствами, кроме разговоров. Разговорам (если не брать цветистой лести и пышных титулов) татары верили мало. Они почитали силу. А силовым заводилой реальных действий против России мог быть только Крым (379. 247—249). Формирование общетатарской коалиции против России зависело не от Османов, а от Крыма.

Сулейман I отрядил Девлет-Гирея в далекую Казань, но тот, находясь в 1551 г. «проездом» в Крыму — внезапно захватил Бахчисарай и Крымский престол. Армия, составленная из войск карачибеков, выдала ему Сагиб-Гирея. Хан был мстительно задушен выпущенным из тюрьмы Булюк-Гиреем. А тот — сам вскоре умерщвлен предусмотрительным Девлет-Гиреем.

С воцарением в Крыму Девлет-Гирея враждебность Крыма к Ногаям сошла на нет. Напротив, новый хан всячески стремился расположить их к себе: совместные действия против России были его целью с самого начала (379. 268). Казанско-крымско-ногайский блок, патронируемый Османами, но с Крымским лидерством — становился реальностью.

Крымская гвардия Сафа-Гирея возвела ханом двухгодовалого Утямыша, сына его любимой жены Сююмбике, дочери бия Юсуфа. Крымско-ногайский блок воплотился в этом младенце как родительские гены. Сююмбике провозгласила себя регентшей. Правителем она назначила начальника гвардии и своего фаворита оглана Кущака (Кочаха) (402).

Выбирая себе хана, казанцы консультировались с кем угодно: с Крымом, с Османами, с Ногаями, даже с Астраханью и Сибирью — только не с Москвой, что по московским понятиям было недопустимо. Раз завоеванная, Иваном III — в 1487 г., Казань считалась здесь «московским юртом». Отступить было невозможно, ни по соображениям престижа, ни по экономическим и военным.

На подчинение Казани были сделаны слишком большие ставки: во внутренней политике и во внешней. Само венчание Ивана IV царем было в значительной степени предвкушением казанского «взятия». А Казань не давалась. Попытки «вытащить» казанскую проблему той армией, что досталась от Василия III и «боярских правительств», — срывались одна за другой.

Зимами 1547/48 и 1549/50 гг. (в буквальном смысле — под лед и в грязь) провалились два — один за другим — похода русской армии на Казань. В обоих случаях ставка делалась на артиллерию, и зима была выбрана для ее переброски по замерзшим рекам. И в обоих случаях внезапные оттепели привели к неудачному исходу.

В первом — основные силы с артиллерией едва выдвинулись из Нижнего Новгорода, когда на волжском льду появились промоины, пушки и люди стали тонуть, и пришлось поворачивать назад. Вышедшей к Казани пехоте осталось только бессильно вздохнуть под неприступными стенами и отправиться восвояси.

Во втором — потепление застало армию с пехотой и артиллерией уже под Казанью. В тот раз при осаде города были учтены все прошлые промахи: основные силы (во главе с самим царем) стояли в укрепленном лагере у озера Кабан, Передовой полк (во главе с Шигалеем) — на Арском поле, Сторожевой полк («царевича» Едигера) вместе с полками Правой и Левой руки — за рекой Казанкой прикрывали от диверсии татарских сил, оставшихся вне города (190).

Артиллерию сумели развернуть, ее огонь нанес Казани большие разрушения, были убиты несколько знатных мурз, дух защитников заколебался (402). Дело шло к решительному приступу, но резкое потепление с дождями заставило снять осаду уже через 11 дней. «Мокрота» была такая, что войска не могли найти сухого места под лагерь, разжечь огонь — просушить одежду и сварить еду. С огромными мучениями русская армия отступила.

Задуманную на обратном пути постройку крепости на полдороге к Казани от Васильсурска Ивану IV пришлось обсуждать с воеводами, таясь (413. 191). Любые разговоры о третьем походе могли вызвать в армии бунт.

В Москве идеи покорения Казани сводила комиссия во главе с боярином И.В. Большим Шереметевым (как военным специалистом), окольничим А.Ф. Адашевым (как правительственным деятелем) и дьяком И.М. Висковатым (как дипломатом). Составленный ими план предусматривал, последовательно: основание русской крепости в устье Свияги и отторжение «Горной стороны», свержение Крымской династии в Казани и утверждение там дружественного хана, его смену русским наместником и занятие Казанского кремля русскими войсками, формирование лояльной татарской администрации и интеграцию ханства в Русское государство с особым статусом (402). План был превосходен. Военная сила для его исполнения требовалась лишь как орудие устрашения.

Беда была в том, что без устрашения план был нереализуем. А казанцы, отбив столько вторжений и осад, русской армии боялись мало. В ответ на любое давление, на любые угрозы — они давали вооруженный отпор. А подавить Казань у существующей русской армии не было сил. Само русское командование прекрасно понимало, что доведись ей действительно сражаться с казанцами, эта армия победы не принесет, а при энергичной поддержке их Крымом и Ногаями — может навлечь катастрофу.

Макарий венчал Ивана IV православным царем, и пятиться было нельзя (413. 204). Митрополит решительно настаивал на завоевании Казанского ханства. К Казани он приложил выдвинутый еще Максимом Греком постулат непримиримости к Исламу. Он призывал царя покорить «вся варварьскыя языки» (319. 129).

Со времен Ивана III принципиальный подход русского правительства к Казани был иным: главой ханства должен быть подвластный России и справедливый хан («только бы тот царь был нам послушен, да была бы в нем правда») (402). В остальном Казань должна жить по своим законам, управляться самими казанцами и верить своей верой. Задач присоединения Казанского ханства к России, замены ханов русскими наместниками, его христианизации — не ставилось.

Несмотря на яростную православную и исламскую риторику с обеих сторон, несмотря на случавшееся порой ожесточение, речи о тотальной или религиозной войне не шло. Торговля, экономическое сотрудничество, взаимодействие элит — продолжались. Представители казанской знати со своими отрядами выезжали «служить» в Москву, а из России, в основном из Касимова, наезжали править Казанью свиты промосковских ханов.

Идея завоевания Казани возникла в связи с основанием Васильсурска — не на русской, а на казанской земле. Тогда в 1523 г. митрополит Даниил предрек, что «великий князь всю землю Казанскую возьмет», чем и положил конец спорам о возможности мирного соседства с иноверным государством под боком.

После пожара и восстания 1547 г. роль в правительстве духовенства во главе с митрополитом Макарием резко усилилась. Довлеющее влияние на Ивана IV приобрел священник кремлевского Благовещенского собора, еще один новгородский выходец Сильвестр. Он нажил капитал в глазах царя, обличая его пороки, открывая ему «чудеса» и рисуя перспективу покаяния. Сильвестр стал наставником подлинного духовного перерождения Ивана IV (413. 47). В Москве он сошелся с князем А.Б. Горбатым Суздальским, родственником и единомышленником Шуйских (230. 73—74). Вместе с Макарием он способствовал возвращению высшей Суздальской знати к власти.

Сильвестр возложил на Ивана IV нравственную ответственность за постигшие страну бедствия: за пожары, бунты, провалы под Казанью. Он считал, что одного лишь покаяния в грехах и в «нерадении» от царя совершенно недостаточно. Он должен искупить свою вину деятельно — исправить причиненное зло (392. 28).

Благовещенский иерей пользовался таким влиянием на Ивана IV, что мог не просто вмешиваться, а руководить на основных направлениях внутренней и внешней политики: от реализации решений Стоглавого собора 1551 г. до отношений с Казанью, от судеб опальных бояр до таможенных и финансовых операций, от распоряжений митрополиту Макарию до указаний командующему армией князю А.Б. Горбатому и ведавшему внешней политикой дьяку И.М. Висковатому (397. 69, 72).

Иван IV бросился в государственные дела с головой. Как перед другими армиями горящего верой Раннего Нового времени, перед русской — стояла идеологическая задача быть надлежащим орудием Божьей воли, достойным того, чтобы именно им был совершен Высший промысел. В противном случае, если орудие негодно, даже действия, совершенные ради правого — Божьего дела, ждут поражения (78. 161).

Завоевание Казани царь принял как свою абсолютную цель. Он занялся армией прежде всего.

Проекты

Хроника сумерек Мне не нужны... Рогов Изнанка ИХ Ловцы Безвременье Некто Никто

сайт проекта: www.nektonikto.ru

Стихи. Музыка Предчувствие прошлого Птицы War on the Eve of Nations

на главную: www.shirogorov.ru/html/

© 2013 Владимир Широгоров | разработка: Чеканов Сергей | иллюстрации: Ксения Львова

Яндекс.Метрика