Украинская война. Пик Казани

Иван IV подрастал.

У него на глазах сословная армия, вознесшая себя на властный олимп, раз за разом была бессильна под Казанью.

Для того видения России, которое сложилось в начале XVI в. у ее вождей и народа, для тех вызовов, которые были ей брошены эпохой и врагами, — то была не армия.

Русской армии требовались радикальные перемены.

И многие считали — самой России требовались перемены в устройстве власти и управлении государством.

Митрополит Макарий увидел, что та новая реальность, политическая, военная и духовная, что возникла в результате быстрого развития России со времен Ивана III, — требует обобщающей идеи.

Идея православного царства поднялась высоко над господствовавшим прежде взглядом на Московское государство просто как вотчину великого князя. Став царем, он превратился из крупного земельного собственника, получившего в силу обстоятельств (Божьего Промысла) суверенные права и независимость (самодержца), — в верховного властителя многих земель, соединенных Русью и православием как общей исторической судьбой.

Возможно, используя титул «самодержец», Иван III и Василий III «семантически» упирали на первую часть этого слова, определяя тем самым свою власть независимой и нераздельной (391. 62—63). Но всё же говорили они не о своей личной ситуации (отсутствие князей-соправителей или ханов-покровителей), а именно о второй его части — о «держании»-власти: высшей, которая им принадлежит. Титул «царь» являлся развитием именно такого понимания статуса Русских государей.

Вряд ли завоевание Казани требовалось ему как подтверждение (391. 75). Одно подвластное московским государям ханство — Касимовское было у них вот уже почти сотню лет, да и Казань русские уже брали, назначали там «своих» ханов. Казанцы признавали зависимость от Москвы, а Казанские ханы служили ей: достаточно вспомнить роль Мухаммед-Эмина и казанских войск в сражениях на Ведроше 1500 и при Гельмеде 1502 (414. 498, 512). Ничего прорывного в завоевании Казани не намечалось.

Титул «царь» появился у Ивана IV до ее взятия не авансом. Он был не предвосхищением взятия Казани, а итогом того осмысления устройства православного государства и вселенской миссии России, которое шло долго — столетия.

Казань станет не оправданием царского титула, а «жертвой»: Казанское ханство — первой страной, на которой эта миссия была исполнена.