Украинская война. Единство и сила

ЕДИНСТВО И СИЛА

 

Лишь одно из государств, боровшихся к середине XVI в. за раздел Восточной Европы и преобладание в ней, — Турция — имела государственное ядро за ее пределами, в Анатолии и на Балканах. Для нее существовал отдельный, мало связанный с Восточной Европой регион приложения сил: Средиземноморье. А интересы в Восточной Европе были производными из стратегических задач в Юго-Восточной Европе (Венгрия) и Передней Азии (Ирак и Иран).

Турция была сверхдержавой Раннего Нового времени, она могла позволить себе вовлечение в большие войны в двух и нескольких удаленных регионах одновременно. У Турции имелся «младший партнер», «отвечавший» за Восточную Европу, — Крымское ханство. К середине XVI в. положение Турции еще не зависело от борьбы за Восточную Европу значительно, но ее важность все более нарастала.

Все остальные государства «Восточноевропейского соперничества» были втянуты в нее в полной мере.

Швеция порвала Кальмарскую унию с Данией и оказалась бесперспективным «обрубком» на самом краю Европы. Чтобы обрести будущее, тем более большое будущее, которого от нее требовали реформистские мессианские порывы, ей требовалось двигаться.

Двигаться предстояло в давно поделенной Прибалтике. А поскольку Прибалтика стянута лежащим в ее середине Балтийским морем — Швеция зарилась на господство в море. Стремление к господству на Балтике сталкивало Швецию не только с Данией, но со всеми другими лежащими по ее берегам державами.

Польша запуталась в своих разномастных «униях» с Мазовией, Литвой (включавшей Западную и Юго-Западную Русь) и двумя Пруссиями, в переплетениях королевской власти и Республики благородных — шляхты. Разрешить ее внутренние дилеммы можно было только силой, а учитывая ожесточенный спор за Литву с Московским государством, — только войной.

Войны также требовали амбиции Польши на Балтике, где она уже захватила территории Тевтонского ордена и присматривалась к его Ливонскому филиалу. И к войне призывала идеология Антемурале, толкавшая Польшу против Турции и Крыма — в Молдавию и Валахию, в Венгрию и на Балканы, в Причерноморье.

Московское государство, собрав Северо-Восточную Русь — в Россию от Смоленска до Нижнего Новгорода и от Пскова до Рязани, — почувствовало себя стратегически «стиснутым» между Казанью и Литвой, Ливонией и Крымом. Собственно Крым был далеко, но граница с ним проходила фактически по Оке — в самом Подмосковье.

Между тем Москве достались ресурсы много большие, чем требовала эта скромная участь; ее устройство сложилось более жестким, чем обусловлено собиранием, и возникла идеология, заглядывавшая за пределы собранного — к вселенским горизонтам. Разделаться с окружением и раздвинуть свои пределы Россия могла только войной.

Транзитная зона Восточной Европы от Прибалтики до Причерноморья, возникшая в первой половине XVI в. вследствие ослабления Литвы, упадка Тевтонского ордена и распада татарских орд, поделена не была.

Место Золотой Орды как военного гегемона Восточной Европы пустовало.

Зависшие на северной и южной окраинах этого региона полусамостоятельные государства — Крым (как подручник Турции) и Ливония (как сирота при Империи), очевидно, должны были стать первыми жертвами региональных хищников.

На Ливонию, Западную и Юго-Западную Русь, Дикое Поле, Северное Причерноморье претендовали все. Лишь Швеция пока ограничивала свои амбиции Балтикой и Турция не заглядывалась на Ливонию. В остальном Восточная Европа стала регионом встречного наступления — схваткой всех против всех и каждого против каждого от Балтики до Черного моря. Коалиции были переменчивыми и временными, вражда — постоянной.

Изолировать в этих условиях определенные регионы для анализа военных действий историкам так же невозможно, как не удавалось изолировать их для вооруженной борьбы политикам и полководцам во второй половине XVI в. Для войны и изучения войн они не просто взаимозависимы — они слитны.

Другой причиной изучать вооруженную борьбу за Восточную Европу во второй половине XVI в., не разрывая ее по изолированным «карманам», является ее глубокая природа.

Фундаментальные факторы той борьбы лежали много глубже решений правителей, команд полководцев и действий войск. Они заключались в принципиальном изменении характера государств региона, места в их жизни войны и роли армии в их устройстве.

Вычленить причины и воздействие тех перемен для отдельных кампаний и районов — невозможно. Сила каждой из противоборствующих сторон была единой.